Вышли от ментата и отправив Катрана на грузовике домой, сами к знахарю поехали.

— Заносите! — только и сказал Пан, заглянув в багажник.

Подхватили его спереди вдвоём с Тихим, сзади Лиса — представляю это зрелище со стороны, но ей с её даром реально легче было — мы занесли Корнета в подвальное помещение дома. Где Пан его тщательно обследовал и уже поднявшись на первый этаж в гостиную — сначала подробно расспросил, а потом уже просветил нас о состоянии Корнета.

— Когда жемчужину принял?

— Семь дней назад! — ответил ему.

Пять дней против пятнадцати туда, заняла у нас дорога домой. Старались держаться как можно дальше от населённых пунктов, объезжая их по пустым кластерам, но всё равно шумом приманивая разных тварей и пришлось немало пострелять. Особенно когда всё же пришлось к одному огрызку города приблизиться — заправить машины нужно было и продуктов ещё набрать, которые Корнет в немалых количествах, когда пробуждался — аннигилировал. Хорошо хоть элита нам больше не встретилась, как и особо матерых руберов не было, а от остальных мы отбились.

— Принял красную, которая по всем признакам ему подходила! — Рассказал, как себя вела жемчужина в его руках — как я это видел и ощущал. И при каких обстоятельствах он эту жемчужину получил, тоже рассказал.

— Понятно. У него дар в этот момент почти активировался, после стресса часто такое бывает хоть и срок малый, и вот в это буйство сил он ещё и жемчуг принял — подкинул дровишек. А может и другое что случилось, сейчас уже причин не найдити.

— Откатить получится? — задал вопрос Тихий.

— Нет! Изменения уже слишком далеко зашли.

И это правда. От Корнета там почти уже ничего и не осталось. Хоть он постоянно — при пробуждении — жаловался на голод, его неплохо так разнесло. Черты лица и тела полностью видоизменились, но что из него должно получиться, пока было непонятно. Его как будто замесили, но ещё не вылепили из него фигуры.

— Но вот проконтролировать и подправить изменения я ещё могу, у него они ещё в активной фазе находятся. Так что вмешательство возможно.

После этих слов у него как–то подозрительно заблестели глаза, хоть голос оставался всё таким же равнодушным, а вид хмурым — как обычно.

— Сколько это стоить будет?

Он оглядел нас всех и спокойно так произнёс:

— Жемчужина!

Цены как обычно у него заоблачные, но никто не возразил, когда я протянул руку к Лисе и она, покопавшись у себя в сумке, протянула мне вторую жемчужину, взятую с убитой нами элиты.

— Лечи! — только и произнес.

— И сотню гороха сразу! — добавил он после того, как жемчужину получил.

У нас разве что челюсти не отвалились от его жадности.

— Жемчужина ему пойдёт! — успел пояснить он, не дав нам высказать всё, что мы о нём думаем.

— Она ему не подходила, я это ясно видел, — напомнил ему.

— Это неважно, хуже ему уже не будет. А так я ещё разгоню его при помощи этой жемчужины и может что из него и выйдет путное… и внешне и по дару, — закончил он после небольшой паузы.

Я опять протянул руку к Лисе, и та, покопавшись — высыпала в неё имеющийся у неё горох.

— Тридцать семь штук всего!

— Остальное завтра донесу! — протянул горох Пану.

— Хорошо! Окончательную цену я после лечения назову.

— По срокам что скажешь?

— Сейчас ничего не скажу. Только после того, как он вторую жемчужину примет, и то не сразу. Она может как сократить время изменений, так и увеличить.

— Понятно.

Попрощались и поехали в молчании домой, где нас встретил мрачный Катран, который уже загнал Сканию в гараж и поставил её возле подъёмника, с помощью которого мы груз в подвал опускаем. В дверях Комар стоит грустный и не решается подойти, мнется.

— Что?..

— Захватили Хельгу муры! — Подтвердил Хомяк, к которому мы сразу в мастерскую отправились, как только Комар нас этим известием огорошил.

— Как это вообще произошло и когда?

— Почти сразу, как вы в рейд уехали. Где–то через три недели. Она на контракт согласилась, колонну сопроводить. Вернее, со своим парнем подписалась, это он её и уговорил — мол, заплатят немало.

— Что за парень?

— Она просила не распространяться… — грустно махнул он рукой. — В больнице доктором работал, там с ним и познакомилась. Ему время по кластерам прогуляться подошло, пошёл на биржу, там ему и предложили это дело, на которое он и её подбил. За её дар ей там надбавка неслабая светила.

— Парень этот живой остался? — Тихий вопрос задал.

— Нет. Он–то как раз точно мертвый.

— Дальше рассказывай: как они умудрились влететь и откуда информация, что её захватили?

— Колонна на засаду нарвалась, всего несколько человек живыми вырвались, остальные там все остались. Пока выжившие до стаба добрались, пока собрались да на перехват выехали… никого там уже не застали, только тела выпотрошенные вокруг валяются. Её парня тело я сам видел — посмотрел он на Тихого, — а её нет, как и ещё с десяток человек не нашли. Поэтому и думаем, что к мурам живыми попали. Если б убежали, то время уже немало прошло, должны были объявиться, — опустил он голову и принялся с остервенением тряпкой руки от машинного масла оттирать. — Никто из той колонны больше не вернулся.

— Понятно! — с ожесточением потёр волосы на голове и посмотрел на Тихого. — Через три недели после нашего отъезда, да мы в рейде больше трёх месяцев.

— Без вариантов, — отрицательно мотнул тот головой.

— Без вариантов, — согласился с ним.

Лиса и Катран сидят и молча пол разглядывают, тоже всё понимают. Это не кино, где заложников чуть ли не через полгода освобождают. Муры пленных долго держать не будут: или сами выпотрошат, а скорее всего за живых им внешники ещё и надбавку сделают.

— Я хочу вернуться в отряд, Шатун! — После продолжительной паузы подал голос Хомяк.

— Зачем?

— Отомстить хочу! — Поднял он голову и посмотрел на меня лихорадочно блестевшими глазами.

— Извини, Хомяк, — отрицательно покачал я головой, — но с таким поводом тебе прямая дорога к стронгам.

После моего отказа он голову повесил и как–то оплыл весь и на нас за весь дальнейший разговор он глаза так и не поднял.

— Ты действительно не хочешь мурам за Хельгу отомстить? — Спросила меня Лиса, когда мы обратно домой шли.

— Хочу, — кивнул.

И я действительно этого хотел. Даже не хотел, а жаждал — так как мне очень жалко было Хельгу. Но и понимал: нельзя нам голову терять и на мести сосредотачиваться. Вот о чём она думала? Если ей так нужны были финансы, почему не согласилась с нами поработать? А ведь я ей предлагал перед самым нашим отъездом с нами отправиться, так как очень тяжело без сенсора за пределами стаба. Но она отказала, но зато не отказала каким–то левым транзитникам… Но это озвучивать никому не стал.

— И мы им обязательно отомстим и не раз, подходящая возможность нам в любом случае представится, слишком близко друг от друга мы находимся. Но вот то, чего хочет Хомяк — бегать и выискивать их специально ради мести — мы не будет. Всех муров не перебьёшь, но уж когда представится такая возможность — сжал что есть сил кулак, — ушатаю не задумываясь.

Прошли молча несколько метров, и я продолжил говорить:

— Мы попытаемся главных их ушатать, вот это месть будет. А простых и так при встрече глушить будем… только теперь с ещё большим удовольствием.

— И когда?..

— Придёт время. — Понял я её вопрос. — Тут спешить нельзя, слишком хорошо они там окопались. Но шанс нам представится — в это я верю.

Больше мы на эту тему не разговаривали, только уже вечером, когда привели себя в порядок — не чокаясь выпили, так как понимали, что скорее всего её уже давно нет в живых.

Перед тем, как отдыхать идти — Комара к себе вызвал и отдал ему горох, чтоб поутру Пану его или сам отнёс, или отправил кого — меня это уже не волновало. Спать! Уже вырубало от усталости.

Три дня мы отсыпались и отъедались, изредка встречаясь в столовой и только на четвёртый день собрались все вместе.